В Новой Москве (деревня Румянцево) практически дотла выгорел коттедж.

Московские колхозники — The Village
Подмосковные колхозы и совхозы исчезли с карты в 90-е, но не все. После присоединения Новой Москвы в черте города оказался агрокомбинат «Московский», где с советских времен выращивают овощи, рассаду и зелень, которые сегодня продаются почти в каждом супермаркете столицы. The Village поговорил с его нынешними и бывшими сотрудниками и узнал, как им живется в Москве.
 
 
 
 
Зинаида Алексеевна Зуева
главный бухгалтер
 
Муж мой тут работал, и я пришла учетчиком работать. В то время это было мощное, красивое предприятие. Все было строго. Драли как коз регулярно. Комиссия по энергоресурсам была ежемесячно. Кто перерасходовал копейку на изготовляемую продукцию, тех побольше драли. Сейчас жизнь меняется. Кого ругать, когда у нас людей мало?
Мы и до приватизации жили за счет собственных средств, нам бюджет денег не выделял, остаток свободной прибыли изымался в бюджет. В 1994 году по 708 постановлению (Постановление Правительства РФ от 4.09.1992 г. — Прим. ред.) предприятие приватизировали. Все имущество по балансу, все основные средства за минусом объектов социально-культурного значения вошли в уставной капитал. Его разделили на акции между работниками по вкладу каждого в фонд заработной платы за 20 лет.
 
Все содержание Дома культуры, детских садов, спортшколы, профилактория, жилых домов и инфраструктуры легло на нас. Собирали взносы — родительские в детских садах, квартплату и прочее — минус затраты и покрывали расходы за счет своей прибыли. Затрат всегда было больше, чем взносов. За два года у нас убытков было на 10 миллионов рублей. В 1998-м вышел указ президента, чтобы передать все это в муниципальную собственность. Так у нас еще четыре года не принимали: денег в районе не было. А когда стали передавать, как кота за хвост тянули — частями электроснабжение, потом газоснабжение. Дороги вообще не принимали. Когда мы все передавали в муниципальную собственность, у меня лично крыша ехала. Я с одним мужчиной столько общалась по этому делу. Он даже говорил: «Ты, Зин, как будто спишь со мною», — столько мы с ним над этим работали.
Когда мы все передавали в муниципальную собственность, у меня лично крыша ехала
 
Средняя зарплата у нас была 29 тысяч рублей, потом 45 тысяч, а сейчас 51 тысяча. Я никуда не езжу, ни на что такое не трачу, мне достаточно. У нас люди алчные есть: на 10 % увеличили с этого года зарплату, а они говорят: «Хоть бы на 20». Как бухгалтер говорю: если на 20 умножить, у нас прибыли такой не бывает.
 
 
Галина Петровна Блинова
пенсионер, ранее главный агроном по защите растений
 
 
Как я попала на работу? Известно, как: по блату. Я окончила Тимирязевку (Тимирязевская сельскохозяйственная академия. — Прим. ред.) и ждала распределения. В то время все старались попасть в Крым, на Украину, в Сочи — в общем, «на юга». Там как-то жизнь была полегче, чем в средней полосе.
В Москве и Московской области вообще было очень трудно устроиться. После назначения нового декана меня из аспирантуры «пырнули». И все, осталась без распределения. Встретила преподавателя с кафедры (он жив еще), он обо мне записочку своему знакомому главному агроному написал. И я пошла. Молодость — это же куча нахальства. Тогда очень строго принимали. У меня все спросили: и какая семья, и чем в детстве занималась. Смотрели диплом, что-то по математике спрашивали. Взяли помощником бригадира по защите растений. Через год или два меня министерство начало искать, куда я делась, нераспределенная. Нашли, прислали грозное письмо, что я скрываюсь от государства.
Рабочий день начинался в восемь часов, заканчивался в пять. Но не всегда: чаще по пятницам, субботам, воскресеньям он заканчивался и в семь, и в девять вечера, потому что в эти дни проходила санитарная обработка растений. Конец октября, ноябрь, декабрь — дезинфекция грунтов. Там вообще приходилось работать и ночью. Придешь, поешь — и назад.
Очень много занимались биометодом — производством средств биологической защиты растений. Мы производили и хищных насекомых, и паразитов, которые повреждают других насекомых, откладывают яйца во вредителей. Личинка развивается — и те погибают. Делали вакцину совместно с институтом генетики. Я была соавтором открытия, что можно вакцинировать растения в маленьком возрасте, чтобы они не повреждались вирусами. А теперь в Голландии активно занимаются селекцией и семеноводством, вырабатывают устойчивые к вирусам сорта.
Раньше в основном работали женщины. Тепличницы прибегали на работу, садились отдыхать. Они уже с утра устали: детей и мужей напоят-накормят, в сад, на работу отправят. Все садятся, собираются, чай пьют. Поскольку у меня работа такая была — контролировать, обойдешь все шесть теплиц, приходишь в шестую, а они все еще сидят. Немного поковыряются и домой на обед летят. Я в итоге подсчитала — работают 4–4,5 часа.
 
Во время приватизации был какой-то хаос. Ситуация была на грани того, хоть теплицы разбирай и плати
Мы делали вид, что работаем, а государство делало вид, что платит зарплату. Все это привело к тому, что произошло в 90-е годы. Во время приватизации был какой-то хаос. Ситуация была на грани того, что хоть теплицы разбирай и плати.  Предприятие стояло на грани катастрофического разорения. Потом появилась инициативная группа, которая решила спасать хозяйство. Оно стало переходить из рук бывших руководителей. Сильно активным участником я не была, но я их поддерживала. Группа проработала план приватизации. Приватизацию проводили с коллективом. Акции принадлежали и специалистам, и руководителям, и рабочим.
 
 
Земля от нас отходила по разным причинам. Москва стала приближаться к нашей ферме. Тогда жилые районы уже рядом строились. Стали говорить, что людям запах мешает. Стали разные санитарные, экологические требования выдвигать. Оно, в общем-то, и верно, производство не должно находиться рядом с жильем. Запах такой концентрированный, особенно когда ветер на Москву дует. Когда ферму предписали закрыть, забрали и землю.
В 2001-м я ушла на пенсию. Тогда все время принимали какие-то новые законы. Всем назначили пенсию в зависимости от стажа. А сколько ты зарабатывал и на какой ты должности находился, не принималось во внимание. Сейчас у меня есть тепличка. Я там выращиваю кое-что. Сад есть — малина, смородина.
 
 
 
 
Сергей Валерьевич Еремин
главный инженер
 
 
Когда я окончил институт в 1994 году, вся промышленность, для которой нас готовили, распадалась. Встал вопрос «Куда идти?» — а предложений не было. Мой папа работал слесарем на этом предприятии, а я с 1992 года здесь дворником работал, чтобы в очередь на жилье встать. Предоставили семейное общежитие. Ради него нужно было продолжать работать. Был только один минус — мне хотелось работать в Москве и не в сельском хозяйстве. Мне это казалось не совсем красочным занятием. Потом устаканилось, жизнь инженерная закипела, и я оказался в команде.
 
 
Поскольку я работал дворником в 1994 году, мне дали за два отработанных года две акции. Как-то все тогда не верили во все эти акции. В те времена нам еще выдали ваучеры. Кто сразу их продал, кто купил какие-то акции, и эти компании либо сразу, либо чуть позже растворились.
Раньше было полегче: штат был больше, нагрузка на одного человека была меньше. Разгильдяи в коллективе не так замечались, как сейчас. Они очень хитро шифруются, вешают лапшу на уши, лукавят. Сейчас влияние таких балбесов сказывается сильнее. Кажется, что раньше специалисты были лучше нас. А смотришь на ребят, которые приходят на работу, — чувствуется, что надо им расти и расти. Но может это старческие мотивы.
Мы с пацанами грезили, что будем жить в Москве. У нас была чисто детская мечта, чтобы по поселку ходил автобус. Сейчас-то он у нас есть, но удовольствия от этого нет
 
Я стараюсь прийти на работу заблаговременно: если не в 07:30, то хотя бы в 07:40. Каждый день получаю доклады, какие ситуации случились за последние сутки. Дальше текущая работа. В выходные незазорно выйти, если авария или «подчистка хвостов». Более оплачиваемую работу я не найду нигде. Я себя адекватно оцениваю. Разве денег когда-то бывает достаточно? Мечтать, что будешь ездить в Майами, и не ограничивать себя? Я просто понимаю, что этого никогда не будет. Главное — не витать в облаках. Раз в год выезжать на отдых достаточно. Прошлом летом мы были в Болгарии.
Еще во времена моего детства все время возникали слухи о присоединении нашего поселка к городу. И вот мы с пацанами грезили, что будем жить в Москве. У нас была чисто детская мечта, чтобы по поселку ходил автобус. Сейчас-то он у нас есть, но удовольствия от этого нет. Появились пробки, толкучки, светофоры. Это был хорошенький, уютненький поселочек. Все друг друга знали хотя бы в лицо. Сейчас я бы с удовольствием снова вернулся в то время. Городу мы не нужны.
 
 
Андрей Радченко
главный технолог салатной линии
 
 
Я работаю с 2003 года. Приехал из Тамбовской области. Сначала был овощеводом, потом стал менеджером на салатной линии. Профессия агронома — это плавающий график. Когда нужно, мы можем начать работать с шести утра, а потом в середине дня сделать перерыв на отдых.
С восьми часов приезжаешь на теплицы: ты должен проверить рабочих, расставить их по нарядам, просмотреть за ночь режим микроклимата — выполнялся или нет, когда свет включался. Даешь заявку по сбору торговле и собираешь до вечера. Смотришь за качеством сбора и как растут растения. Чуть попозже привозят рассаду — каждый день расстановка. Под вечер нужно принять работу, все пройти, составить наряд на следующий день, кто чем будет заниматься.
 
Кому-то просто приятно, что он сделал сам, а кто-то дни считает с понедельника по пятницу. В сельском хозяйстве все равно остается больше людей ответственных. Другие потихоньку уходят,остаются фанатики
Не думаю, что мы, теперешние, сильно отличаемся в работе от старших поколений. Это, конечно, не те времена, когда сапоги по колено и грязь непролазная. У нас уже автоматика, роботы, датчики. Здесь нужно общее понимание, что нужно растению, как оно растет. Есть много точек, которые нужно мониторить.
Я получаю где-то больше 50 тысяч — доход выше среднего по отрасли. У нас зарплата высокая и совсем другие нагрузки. Хватает на съем жилья и на проживание в притирку. Хобби у меня никакого нет: ни значков, ни вымпелов я не собираю. Правда, я уже в своей квартире живу. До этого я жил четыре года в Наро-Фоминске, снимал там квартиру: один час до работы и два с половиной часа обратно. В пятницу и в понедельник утром было особенно тяжело.
Переехать в столицу не думал, хотя Москва мне нравится. Тяжело в середине жизни менять профиль, куда-то уходить, если ты лет десять был агрономом. Я не ставлю себе цели подняться по карьерной лестнице. Мне важна ответственность за свой труд. А это от воспитания зависит. Кому-то просто приятно, что он сделал сам, а кто-то дни считает с понедельника по пятницу. В сельском хозяйстве все равно остается больше людей ответственных. Другие потихоньку уходят, остаются фанатики.
 
Московские колхозники Работники единственного в Москве сельхозпредприятия — о работе и жизни в деревне
 

Итоги первой пятилетки "Новой Москвы": проект ни к чему не обязывает, а лес - не природный каркас
1 июля было ровно пять лет с того момента, когда официально началась т.н. «Новая Москва». Растягивание Нерезиновой тогда вызвало немало ехидных смешков у одних и холодной испарины у других. Так случилось, что в прошлом месяце мне довелось столкнуться с двумя крайне показательными явлениями «Новой Москвы», которые лучше всех отчетов и докладов расскажут, что вышло из грандиозного градостроительного эксперимента.
История первая: проект планировки – не руководство к действию.

 
14 июня в Общественной палате России происходил круглый стол по развитию ТиНАО. По славной традиции московской мэрии, заявляться на мероприятие, где их, предположительно, хвалить не будут, они не рискнули – проводивший собрание член Общественной палаты Федоров иронично замечал, что они, конечно же, прильнули к экранам компьютеров и смотрят заседание по интернету.
Наверное, в краю оленеводов про это не рассказывали, но неявка – тоже способ заявить позицию. Особенно неявка постоянная.
Однако, к делу.

Заседание началось с рассказа – о чем бы вы думали? – об обманутых покупателях квартир. Тут ведь какое дело: суровые российские девелоперы развили два относительно законных способа облапошить доверчивых людей, имевших неосторожность придти к ним с деньгами.
Первый – это взять деньги и смыться. Но результатом таких забав становятся дети венболезни обманутые дольщики, за которых главам муниципальных образований могут неиллюзорно всыпать вышестоящие руководители.
Обман дольщиков по схеме «спасибо за деньги… ну, мы пойдем» - это прошлый век. От современного стройкомплекса власть требует более изощренной работы. Так появилась вторая хрестоматийная схема: утвердить такие проекты, какие понравятся покупателю, а на практике строить так, как нравится самим.

Бесспорным асом подобных фигур строительного пилотажа является, например, компания «ПИК», которая вот уже много лет хвалит сама себя за комфортные и современные проекты, но на месте всяких предусмотренных проектом благ появляются не парки и даже не паркинги, а жилые дома, снова жилые дома, еще жилые дома. В результате на месте «красивого» проекта оказываются кварталы человейников, которые небезызвестный Варламов охарактеризовал емким словом «пиздец». Кстати, если сейчас прошли по ссылке и открыли этот его пост – закрывать не спешите, пригодится еще по ходу.
Так вот, суть второго способа – брать деньги за квартиру в комфортном районе, а ключи давать от квартиры в пиздеце. И обманутым дольщиком не назовешь: квартира-то дадена. Как говаривал Ильич, по форме верно, а по существу издевательство.
Здесь надо отбросить ерничанье и заметить, что, конечно, слушать нескольких человек, которые рассказывали о том, если ли жизнь после покупки квартиры, было больно. Истории-то все известные: обещали дом культуры - строят жилой дом.
Когда пришла череда отвечать застройщику, посыпались настоящие откровения:
«Наличие ППТ (проект планировки территории – прим. авт.) еще не означает обязательство строить предусмотренные ими соц.объекты,» - выдала на-гора начальница правового управления застройщика «А101», виновника торжества.

Перед нами пример той самой знаменитой полуправды, за которую не любят юристов. И правильно делают, кстати.
Правда то, что проект планировки утверждает не застройщик – его утверждают органы власти. Технически, проект планировки – это муниципальный нормативный правовой акт. Переводя с птичьего на человеческий, это документ, которым установлены правила, обязательные для соблюдения всеми и действующий на территории, подведомственной тому органу власти, который его принял. Правила в данном случае – это ограничения и разрешения о том, какие здания можно (или нельзя) строить, где должны быть дороги, бульвары и т.п. *
*важное примечание: с 1 июля 2017 г. порядок несколько поменялся, но ко всему, что происходило до 1 июля, применяются правовые акты в редакции, которая действовала на тот момент.
Да, юристка застройщика права, что если в проекте планировке на улице нарисован дом культуры, это вовсе не значит, что его обязан строить конкретный застройщик.
Однако, как в известном анекдоте про Чапаева, есть один нюанс. Даже два, в нашем случае.
Во-первых, если уж застройщик занял позицию «строить не обязан и не буду» – какого ж вы тогда в рекламе поете, что возле дома будут соцобъекты? Обещаешь, завлекаешь, деньги берешь, а обеспечить не можешь, да и не собираешься. Это, дорогие мои, называется недобросовестная реклама, в народе больше известное, как наебалово.
Кстати, антимонопольная служба – ФАС – как стало понятно со слов благодарных клиентов, уже проявила самый живой интерес к этим самым обещалкам «А101».
Во-вторых, и это самое главное, если орган власти утвердил, к примеру, что на этом месте по проекту планировки должна быть прачечная, то там уже не может быть ни жилого дома, ни дома культуры.
А строят по факту жилой дом, причем габаритами превосходящий все соседние настолько, что местные нарекли архитектурное излишество «дом-монстр».

Другой представитель застройщика – кажется, еще и руководитель – стал неподдельно возмущаться: дескать, жители (они же покупатели квартир) говорят неправду о незаконностях, что параметры строительства дома утверждены в ГПЗУ.
Хо-хо, практически явка с повинной. Тут вот, какое дело: хотя где что строить, утверждается проектом планировки, непосредственно разрешение на строительство выдается не по проекту планировки. Выдается оно на основе того самого ГПЗУ – градостроительного плана земельного участка. Пикантность ситуации в том, что никакие (понимать буквально: никакие) параметры строительства ГПЗУ не устанавливаются. От слова совсем. ГПЗУ – это только справка, в которой сведены воедино разные разрешения и ограничения: проект планировки, разные нормативы всех уровней и тому подобное. Этажность, минимальные отступы от границ земельного участка, площадь застройки, места, где допускается строительство. Но в ГПЗУ могут быть только те параметры, которые установлены специально предназначенными для этого правовыми актами – это, кстати, не мои выводы, а самая что ни на есть судебная практика верховного и высшего арбитражного судов.
Как же получается, что по проекту планировки – который нормативный акт – социальный объект, а по факту – «дом-монстр»? 13, боже мой, подъездов. Застройщик и тут, святая простота, сообщил: градостроительно-земельная комиссия решила. ГЗК Москвы, возглавляемая лично г-ном Собяниным, это вообще интересное заведение с неясным правовым статусом: то ли полуофициальный орган власти, то ли клуб любителей пива для работников московской мэрии. Реально с помощью этой самой ГЗК мэрия в «ручном» режиме рулит градостроительными делами, не заморачиваясь по поводу всяких там законов и порядков. Очень удобно для написания сомнительных документов – таких, как противоречащий проекту планировки ГПЗУ.
Разрядить обстановку попытался начальник отдела продаж. По хорошо подвешенному языку чувствуется опыт впаривать людям всякие разности. Начал он со слов:

- Мне кажется, что вокруг негативная атмосфера…
- Вам не кажется! – прогремели жители Коммунарки в ответ.
Далее молодой человек начал заливисто расхваливать компанию «А101 Девелопмент», как они хорошо и социально ответственно строят – не то, что орудующие по соседству компании «ПИК» и «Крост». Вот и сейчас, говорил он, исключительно из заботы о благе жителей, компания решила строить музыкальную школу, хотя ее, школы, ни в одном проекте нет.
Чуть позже эти вирши о благородстве «А101» слегка подправил представитель руководства компании: да, собираемся строить ради жителей, но не музыкальную школу, а детский развлекательный центр. На первом этаже нового, внепланового, дополнительного жилого дома. Вот тебе раз.

Дальше началась форменная свалка споров и выступлений, но понятно было одно: не пожелавшая придти мэрия Москвы не может обеспечить элементарный порядок и законность застройки новых территорий.
Когда ТиНАО только создавалось, мэрия преподносила событие, как эпохальное и для самих будущих москвичей, и для всей остальной галактики: дескать, было зачуханное Подмосковье, а будет – внимание, официальный слоган – «город, в котором хочется жить».
Жителям ТиНАО оно-то, конечно, в новинку, а вот у нас, на другом краю Нерезиновой, это уже проходили.
На западе от моего родного городка – вернее сказать, точно через дорогу – расположилось небезызвестное Куркино.

Когда в середине нулевых стройка века окончилась, оказалось, что классическая деревня в стиле советских дач преобразилась в более, чем пристойный жилой район малоэтажной и среднеэтажной застройки, причем дома расположены на приличном расстоянии друг от друга, и свободное пространство отчего-то занято прогулочными зонами, а не ларьками шаурмы, двухэтажными магазинами и овощными киосками. Как люди там без них живут – загадка. Очень страдают, наверное.
В середине «нулевых», глядя на успех Куркино, компания «ПИК» с криками «я тоже хочу!» пошла фигачить свой экспериментальный район с преферансом и барышнями. Назвали проект «Новокуркино». Бренд, панимаиш.
Трудно винить нынешних жильцов Новокуркино в том, что они когда-то увидели не то, чтобы очень хороший, но вполне пригодный для житья-бытья проект, и потянулись к бумажнику. Кто ж мог знать, что
застройщики, сделавшие себе бизнес на много-очень-много-этажках, становятся похожи на героиновых наркоманов: готовы рассматривать любые варианты дальнейшей жизни, кроме уменьшения дозы.
Собственно, недовольным новокуркинцам «ПИК» сказал «извините, но у нас тут своя атмосфера» и даже подавал на протестующих новокуркинцев в суд иски по 34 ляма за плакаты на пикете.
В Коммунарке до такого крепчания маразма пока не докатились, но все признаки грядущего пиздеца по новокуркинскому сценарию уже имеются. Когда на памятном круглом столе в воздухе повис вопрос «ну и что, собственно, будем делать?», главный толкач продукции «А101» выдал сакраментальный принцип:
«не строить дом – не решение».
Збс.
Историю с Новокуркино я привел по двум причинам, вторая из которых - глубокая личная неприязнь по поводу того, как загадили добрый кусок родного города. Первая причина, собственно говоря, примерно та же: поучительная притча о Куркино-Новокуркино рассказывает, что
развитие – не в количестве строящихся квадратных метров, а в их сбалансированности.
Результатом Куркино стал таки-реально город, в котором хочется жить, а итогом продолжающейся (!) застройки Новокуркино стал район-дыра, который не только сам тонет в растущих дефицитах всего необходимого, но и тянет за собой все прилегающие территории: и подмосковные Химки, которые не знают, куда деть растущее население местного «района №9», и московское Куркино, жители которого далеко не рады, что соседи ходят к ним даже просто с собаками погулять. У себя-то, блин, негде.
И это вовсе не потому, что там как-то не так сложились звезды или раскинулась зона аномальной активности. Подобную градостроительную помойку, которая идет ко дну сама и тянет на дно все близлежащие районы, мы получаем всякий раз, как оставляем девелоперов наедине с доверчивыми обывателями.
Кресла, пустовавшие на круглом столе Общественной палаты, очень красноречиво объясняют, откуда у проблемы ноги растут. Власть как раз и должна быть тем самым регулятором, который все время в разных вариациях решает известную задачку о перевозке на лодке волка, козы и капусты.

Наша власть имеет умилительную привычку лезть с ногами туда, куда не надо – в рыночные отношения, например – а вот оттуда, где она реально необходима – наоборот, устраняться. Оставить волков наедине с козами власть называет «строительством правового государства и гражданского общества», а капуста с ружьем, в их понимании, вообще сама себя прокормит.
И вот тут – ни за что не поверите – мы плавно выруливаем на вторую часть леденящего душу повествования.
 
История вторая: - Видишь лес? - Ну вижу. -Я и вижу. А его нет.
 
Радость жителей Коммунарки была бы неполной, если бы не вскрылось, что даже останавливаться на достигнутом компания «А101» не планирует. Такие же «города, в которых хочется жить» девелоперы планируют наразвивать Новой Москве вместо лесного массива, окружающего (пока что) жилые районы ТиНАО.
Вообще, не столь уж давно радио «Свобода» уже выдавало интереснейшую передачу из цикла «Археология» о том, как любопытно рисовали на карте Новую Москву: лес столица забрала себе, поселения между леса оставила Подмосковью. Экологи уже тогда правильно истолковали логику поступка. Такой важнейший параметр городской застройки, как озеленение, у нас до сих пор считают в попугаях квадратных метрах на человека – то бишь, в режиме средней температуры по больнице. Прирезаем к каменному мешку Москвы сотню-другую гектар подмосковных лесов, получаем известную ситуацию: я ем капусту, ты ешь мясо, а в среднем мы оба едим голубцы.
И, разумеется, если Москва ВНЕЗАПНО, не насадив ни одного квадратного метра новых зеленых зон, стала зеленым городом – значит, можно строить дальше, ведь норматив-то соблюдается.
Впрочем, сказки про изумрудный зеленый город сейчас действуют разве что на самые неокрепшие (или ангажированные) умы, и потребовались ушные макароны позаковыристее.
Знакомьтесь: наш волшебник изумрудного города, в миру –
руководитель департамента развития новых территорий Владимир Федорович Жидкин.

Через многочисленные большие и малые медийные ресурсы разошелся изреченный им абзац:
«Развивая новые территории, строя жилые кварталы, объекты социального назначения, дороги мы бережно относимся к зеленым насаждениям, водным ресурсам, так что природный каркас «новой Москвы» не будет нарушен при развитии Троицкого и Новомосковского административных округов (ТиНАО). Чтобы сохранить экологический баланс, принято решение строить новую недвижимость только на свободных территориях, не затрагивая природные зоны».
Вместе с Новой Москвой у нас в многострадальном российском законодательстве появилось новое понятие – «ООЗТ», то бишь «особо охраняемые зеленые территории».
По задумке, все леса, городские леса и просто замшелые буераки высокой экологической ценности автоматом относятся к «зеленому фонду Москвы», оттуда – так же автоматически сразу в ООЗТ.
Это на словах. Ну, а теперь смотрим, как оно вышло на деле.
Вот перед нами лес в поселении Сосенское.

Вот – совершенно официальный ответ лесничества о том,
что на момент присоединения к Новой
Москве лес был лесом.

Вот он же на публичной кадастровой карте.

  А вот – уже в амбициозных планах застройщика, некоей конторы с полным оригинальности названием «Ленд Юг».

  Собственно, планы уже претворяются в жизнь активнейшим образом, поэтому «исключительная экологическая обстановка» в исполнении «Ленд Юг» выглядит как-то так:

Останавливаться подробно на теме, которую уже отлично, прямо-таки
под хохлому, расписали уважаемые деятели
гражданского фронта - к примеру, депутат Кирилл Бармашев, я не буду.
Добавлю только еще один веселый документ, который раскопала адвокат Диана Рюрикова, помогающая жителям Сосенского отбиться от супостатов:

  Переводили-переводили, да не перевели. Перед нами одна из ситуаций, которую официальные лица стыдливо называют эвфемизмом «двойной учёт»: с десяток лет одна и та же территория как бы жила двойной жизнью. По одним документам еще со времен царя Гороха государственный лес, по другим – земля под застройку, причем второй пакет документов, естественно, готовился людьми, якобы, понятия не имевшими про первый. Дело-то, как ни крути, уголовно наказуемое – государственное имущество разбазаривать.
Тут варианта два: либо местное руководство сельского поселения на пару с местным руководством Росреестра по-тихому тырило казенный лес, либо где-то на рубеже 30 июня и 1 июля 2012 года, когда территории переводили в Москву, пришел кот Вжух и навжухал.
Мне лично первая версия ближе, поскольку кот, даже без примуса – древнее и неприкосновенное животное.

Какая здесь мораль? Вкратце - следующее:
За пять лет "развития" Новой Москвы мы увидели, что московская мэрия - по целому ряду причин внутреннего и внешнего характера - не имеет ни способности, ни намерения вести развитие территорий сбалансировано; в случае столкновений интересов коммерческих застройщиков и интересов государства/общества вопрос решается в пользу первых.
Этому немало способствует откровенно идиотская политика московской мэрии в вопросах связей с общественностью. Для Главного города страны (тм) гопническая позиция "за стол переговоров не сажусь; делаю, как хочу и бубню свое, невзирая на факты" - это и слабо, и просто взрывоопасно.
 

  Тем не менее, корень проблем именно в том, что мэрия, увлекшись "ручным режимом", от своих обязанностей регулятора торжественно устранилась и искусственно поддерживает хаос.
Эти нехитрые истины жителям Коммунарки - и защитникам леса в Сосенском, и борцами с застройщиком на Липовом парке - полезно не упускать из виду, если хотят отбиться. Ваша проблема - политическая, ее зовут Сергей Семенович Собянин, а точнее - характерный для Сергея Семеновича Собянина метод руководства.
Собственно, пока такой метод руководства практикуется - обещаниям про гарантии москвичам при реновации цена полкопейки в базарный день. Посмотрите на Коммунарку.
 
 

На этой неделе в поселении Московский Новой Москвы состоялась церемония открытия мини-отделения почтовой связи 108812 «Почты России».
В церемонии открытия приняли участие: директор УФПС Московской области Николай Фролов, начальник Домодедовского почтамта Марина Лысенко, глава администрации поселения Московский Дания Абдулбяровна, представители СМИ.
Мини ОПС расположено по адресу: 22-й км Киевского шоссе, домовладение 6, строение 1 (деревня Румянцево, Комсити).
График работы: ежедневно с 9 до 21 часа (обед с 13 до 14 часов).
Начальник ОПС s-mini 108812 — Кондратюк Галина.
Также данное отделение оказывает услуги почтовой связи по приему и доставке письменной корреспонденции, посылок, почтовых переводов денежных средств инвалидам на дому. Для получения услуг почтовой связи на дому необходимо оформить заявку по телефону: 8 (496) 794-01-77, по электронной почте:[email protected] непосредственно в отделении почтовой связи.
Стоит отметить, что ранее данное ОПС располагалось в бизнес-парке «Румянцево», но недавно оно переехало в офисный парк Comcity на Киевском шоссе.

В 3 микрорайоне что-то горит.